3 марта 1918 года в Брест-Литовске подписан мирный договор

БРЕСТСКИЙ МИР: КАБАЛА ИЛИ СПАСЕНИЕ РЕСПУБЛИКИ?

Николай СТАРОДЫМОВ

В истории любой страны есть страницы, которые вызывают у потомков противоречивые оценки. Россия в этом отношении не исключение. Причем, многие наши соотечественники считают, что в прошлом нашей страны таких страниц больше, чем у кого бы то ни было другого.

И даже на этом фоне своей неоднозначностью выделяется Брестский мир, который был подписан 3 марта 1918 года. Он стал первым опытом внешнеполитической деятельности новорожденной социалистической республики. На протяжении всего периода советской власти идеологи пытались преподать этот мирный договор как великое достижение, которое стало возможным несмотря на предательскую политику Троцкого. И в то же время все мы, люди, патриоты Отечества, считали его предательским по отношению к стране и народу. Надо отдать должное нашим идеологам прошлого – обсуждать итоги Брестского мира не возбранялось никогда и никому.

Постараюсь придерживаться объективности при описании событий и отображении точек зрения политических и военных деятелей того времени. Хотя в полной мере выдержать нейтралитет будет и нелегко.

Итак, 26 октября 1917 года Съезд солдатских, рабочих и крестьянских депутатов единогласно принял разработанный Лениным Декрет о мире. Документ был тотчас опубликован в газете «Известия».  Если коротко выразить его суть, большевистское правительство предлагало правительствам всех воюющих государств, в первую очередь Англии, Франции и Германии, прекратить боевые действия и заключить мир без аннексий и контрибуций. Парадокс ситуации состоял в том, что данное предложение оказалось своеобразным развитием пацифизма Николая II, который за десять лет до того, 12 августа 1898 года предложил созвать международную конференцию, которая положила бы конец практике разрешения конфликтов между государствами путем войны.

Мир воспринял это предложение по-разному. Вернее, люди, непосредственно просидевшие в окопах три с половиной года, были готовы хоть тотчас бросить винтовки и разойтись по домам. Но политики рассуждали иначе. Германия, которая, по сути, была разгромлена, приняла такое предложение с радостью. Австро-Венгрия, которая уже агонизировала, готова была хвататься за любую соломинку, а тут ей бросали целый спасательный круг! Англия и Франция сочли такой шаг со стороны России как нарушение союзнического договора. Нарождающаяся республика в ответ объявила вчерашних союзников по Антанте «душителями революции». Исполнявший обязанности Верховного главнокомандующего генерал-лейтенант Николай Духонин отказался обратиться «к военным властям неприятельских армий» с предложением о мире, за что был смещен, его заменил «пламенный революционер» прапорщик Николай Крыленко.

Вот в таких условиях и собрались в Бресте делегации России с одной стороны, и Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии с другой.

(Невозможно удержаться от реплики. Болгария, которую советская пропаганда преподносила едва ли не как шестнадцатую советскую республику, ежегодно в марте отмечает годовщину подписания Сан-Стефанского мирного договора, который зафиксировал рождение независимости страны. Это стало возможным только благодаря победам русского оружия. И с тех пор не было в Европе ни одного военного союза, направленного против России, в котором не состояла бы Болгария. Она выступала в рядах наших противников и в Первой мировой, и во Второй… Да и сейчас уже поторопилась войти в состав НАТО, предоставив свои аэродромы для бомбардировки единственного народа, который никогда не выступал против ее освободителей – сербов… У отдельных людей чувство благодарности встречается, у государств – нет).

Переговоры начались 20 ноября 1917 года. Так получилось, что проходили они в несколько этапов. Общая ситуация за эти три месяца стремительно менялась, что не могло не сказаться на их тональность, на взаимоотношения между делегациями. Да и сам состав делегаций, в первую очередь советской, постоянно менялся.

Когда советская делегация прибыла в Брест, стало очевидно, что к переговорам она попросту не готова. По свидетельству руководителя германской делегации генерала Макса Гофмана, прибывшие «красные» политики к переговорам на серьезном уровне готовы не были, подменяя их разговорами о скорой революции по всей Европе. Ленин это понял быстро и решил направить в Брест группу военных экспертов – по одному офицеру от Ставки Верховного главнокомандующего, от всех фронтов, а также от двух флотов – Балтийского и Черноморского. От Ставки на переговоры поехал генерал-квартирмейстер генерал-майор Владимир Скалон.

Накануне отъезда Владимир Евстафьевич написал письмо своему фронтовому другу (письмо сохранилось, но кому оно адресовано – неизвестно). В нем, в частности, генерал писал:

«…Это искреннее объяснение со стороны человека, который готовится совершить «прыжок в неизвестность».

Троцкий только что предложил мне, в Смольном, отправиться в Брест консультантом при большевистской делегации, чтобы давать «советы» во время переговоров о перемирии, а затем и о мире.

Поручение это глубоко мне противно. Я знаю, что речь идет просто об отвратительной комедии… Мир, он тоже будет продиктован немцами, т.е. немцы диктуют, а большевики только исполняют задание… Но я задаю себе вопрос: если я откажусь, тот, кто заменит меня, будет ли он, по крайней мере, иметь достаточно мужетсва, чтобы не прикрыть измену подписью русского офицера?..

…После моего разговора с Троцким у меня создалось впечатление, что он хотел бы «надуть» немцев, «тянуть» и попытаться «не подписать». Но Ленин и его присные – Зиновьев, Подвойский, Крыленко и прочие – за мир во что бы то ни стало, чтобы избежать риска быть выгнанными самими же немцами оттуда, куда немцы их посадили».

Письмо хорошо передает как настроение генерала, так и столкновение мнений в «верхах» большевиков. Впрочем, объективности ради, следует отметить, что впервые этот документ был обнародован уже в 30-е годы и, соответственно, мог оказаться подделкой. Но это уже – из области предположений.

Но вернёмся в конец 17-го года.

Группа экспертов прибыла в Брест 29 ноября (12 декабря). В тот же день в 15 часов переговоры возобновились. Было решено начать с решения более простого, но в данный момент более актуального – с проведения демаркационной линии между германскими и российскими войсками. И тут выяснилось курьезное обстоятельство – ни у кого из членов делегации не нашлось карты местности, чтобы можно было бы эту линию обозначить.

- У меня в вещах найдется карта, – поднялся генерал Скалон. – Сейчас принесу.

Он вышел. Через несколько минут собравшиеся услышали выстрел.  Владимир Евстафьевич застрелился.

Оказалось, что буквально перед этим ему подсунули письмо, в котором сообщалось о неверности жены. Генерал, потомственный офицер, с отличием закончивший Пажеский корпус и Академию Генерального штаба, имел свои представления о чести. Недобрая рука, подсунувшая этот поклеп, знала, что творит. Подавленный происходящим в стране, Владимир Евстафьевич не выдержал еще одного удара. Кто персонально это сделал, неведомо. Но если исходить из принципа «cui bono?” («в чьих интересах?»), легко угадывается тень Троцкого – человека, откровенно заинтересованного в срыве переговоров или хотя бы в их затягивании. Вскоре эта его позиция проявится во всей полноте. Тем более, что выпад против жены Скалона, по свидетельствам его сослуживцев, был откровенной клеветой – Анна Львовна страшно переживала за мужа и была занята исключительно малюткой дочкой Надеждой.

Как бы то ни было, злая цель была достигнута – переговоры затягивались. Генерал Гофман выразил соболезнование советской делегации. Гроб с покойным выставили в церкви Брестской крепости. Все пять делегаций возложили венки. Траурную речь произнес принц Леопольд Баварский. Залп над гробом сделали германские солдаты. Краткая лития. И вагон с гробом отправился на родину.

Так трагически начались переговоры о мире. Заинтересованное в их успехе советское руководство всячески стремилось избежать столкновений с германскими войсками. Как требовал красный Верховный главнокомандующий Николай Крыленко, перемирие нужно соблюдать так, чтобы «ни одна пуля не пролетела из окопов в сторону противника».

Переговоры шли трудно. Российский фронт разваливался, реальной силы, которая могла бы противостоять германской армии, не существовало. Понимая это, Берлин выдвигал условие капитуляции России безо всяких условий. Германия заявила о том, что не собирается покидать завоеванные территории на западе империи. 5 января 1918 года российской делегации в Бресте была предложена для ознакомления карта, подготовленная в Берлине, согласно которой 150 тысяч кв. км российской территории отходила к Германии. Одновременно Ленин по совету Коллонтай согласился на вывод российских войск с занятых территорий Пруссии, Персии и Турции.

В большевистских «верхах» разгорелась яростная борьба сторонников и противников подобной цены за мир. Во главе тех, кто выступал категорически против таких условий стоял Троцкий. В блоке с Львом Давыдовичем оказался Бухарин с группой «левых коммунистов», которые также выступали против каких бы то ни было соглашений с империалистами. С позиции «мир любой ценой» выступал Ленин. А время, драгоценное время играло на врагов России! Пацифистская агитация разлагающе действовала на последние боеспособные части, кое-как удерживавшие фронт.

И в этот момент произошло событие, которого так ждал Троцкий! В конце января в  Германии начались революционные выступления рабочих.  Лев Давыдович тотчас в очередной раз прервал переговоры, заявив: «Мы выходим из войны, но вынуждены от подписания мирного договора отказаться». Он исходил из того, что кайзеровское правительство рабочие свергнут, а значит связывать себя какими бы то ни было обязательствами с обреченным противником нет необходимости. Можно по-разному относиться к данному решению, но нельзя не признать, что какая-то, пусть и пропитанная ничем не подкрепленным оптимизмом, логика в нем присутствовала. Но следующий шаг того же Троцкого уже не вписывается ни в какие разумные рамки. 28 января он направил Крыленко телеграмму с распоряжением отдать приказ о прекращении боевых действий. Николай Васильевич тут же направил в войска распоряжение о полной демобилизации армии! Узнав об этом, Ленин попытался хоть что-то предпринять, но было уже поздно. Остатки частей бросили фронт и направились по домам.

Все это было как нельзя более на руку Германии. 16 февраля генерал Гофман заявил представителю советской делегации бывшему генералу Александру Самойло, что кайзеровская армия прекращает перемирие и начинает боевые действия. Крыленко отрапортовал в Смольный, что «фронта фактически нет». Немцы легко вышли к Орше и Могилеву. Дорога вглубь России была открыта!

19 февраля состоялось заседание Совнаркома, на котором было создано Особое совещание по борьбе с вторгшимся на территорию Советской России кайзеровскими войсками. На экстренном заседании ЦК большинством в один голос победила позиция Ленина о необходимости принять продиктованные Берлином условия мира, о чем кайзеру была направлена телеграмма. Но было уже поздно – немецкие войска легко продвигались вперед, захватывая новые и новые земли. Украинская Верховная Рада в обмен на признание легитимности предложила уже давно голодавшей Германии продовольствие. «Ченьч» устраивал обе стороны и с Украины на запад пошли эшелоны с хлебом и мясом, а кайзеровские войска оккупировали бескрайние просторы Малороссии. Обновленные условия для перемирия, которые выдвинула Германия, призывала учитывать изменившуюся ситуацию. Россия должна была признать независимость прибалтийских государств и Украины, вывести войска из Финляндии, провести полную демобилизацию вооруженных сил, санкционировать беспошлинный вывоз полезных ископаемых в Германию – страну, которая в одночасье превратилась из стоявшей на грани краха в победительницу.

В стране судорожно проводилась добровольная мобилизация. 21 февраля был принят декрет «Социалистическое Отечество в опасности!». Однако уставшие от войны вчерашние солдаты драться больше не хотели. Даже в колыбели революции, Петрограде, 23 февраля, которое считается днем рождения Красной армии, добровольцами записались только около двух тысяч человек. В этих условиях сил, чтобы остановить наступление, явно не хватало. 23 февраля ЦК партии единогласно принимает резолюцию о необходимости мобилизации всех сил для отражение оккупации. В ту же ночь, вновь с минимальным перевесом в голосах, принимается решение согласиться с германскими условиями мирного договора.

25 февраля в войска поступает распоряжение об удержании в своих руках ключевых пунктов – Пскова, Полоцка, Витебска, Орши, Могилева, Жлобина, Речицы м других.

Несмотря на слабость нарождающейся Красной армии, кайзеровская армия все же не смогла в полной мере воспользоваться сложившейся исключительно благоприятной ситуацией. Тяжелая ситуация на других фронтах, истощенный тыл, усталость войск, да и разгорающийся в стране революция вынудили Германию также вернуться за стол переговоров.

3 марта 1918 года Брестский мир был подписан. Он был одобрен VII съездом РКП(б) и ратифицирован Чрезвычайным IV съездом Советов.

Мирный договор состоял из 14 пунктов. Он документально закреплял отторжение от России миллиона кв. км территории. Большевистское правительство должно было признать независимость Украины и прибалтийских государств. Более того, в развитие договора было подписано финансовое соглашение, согласно которому с России причиталась контрибуция в размере 6 млрд. марок.

Узнав об этом, находившийся в ссылке Николай II записал в дневнике: «Это такой позор для России, и это равносильно самоубийству! Я бы никогда не поверил, что император Вильгельм и германское правительство могут унизится до того, чтобы пожать руку этим негодяям, которые предали свою страну. Но я уверен, что это не принесет им счастья; это не спасет их от гибели!». Пророчество исполнилось, правда, в форме достаточно мягкой. Кайзер действительно через полгода был свергнут, правда, он спокойно выехал за границу и мирно прожил отведенные ему дни в эмиграции.

О том, как патриоты России отнеслись к мирному договору, свидетельствует следующий факт. Помимо огромных территорий, Россия должна была передать Германии Черноморский флот. Большинство кораблей стояло в порту Новороссийска. Когда моряки-черноморцы получили приказ следовать в Севастополь и сдать суда, они провели митинг и решили затопить флот. По жребию роль палача выпала эсминцу «Керчь», который торпедами расстрелял линкор «Свободная Россия» и миноносцы (их было около десяти). После этого экипаж «Керчи» открыл своему кораблю кингстоны.

Да и в целом подписание договора привело к изоляции ленинского правительства. От него отвернулись все союзники, именно мир с Германией послужил катализатором ускоренного формирования белого движения, образования эсеровских и меньшевистских правительств на просторах России. Чтобы сорвать Брестский мир, левые эсеры в июле 1918 года организовали убийство посла германского посла графа Мирбаха, покушение на Ленина и некоторых других большевистских лидеров, подняли мятеж, который однако был жестоко подавлен. Борьба с оппозицией, в свою очередь, привела к формированию в Советской России однопартийной системы и установлению большевистской диктатуры.

Разорван договор был только 13 ноября 1918 года, после Ноябрьской революции в Германии.

…Так какую же роль сыграл договор, подписанный в славной Брестской крепости в марте 1918 года? Набила оскомину употребляемая к месту и всуе фраза об отсутствии у истории сослагательного наклонения. Мы и в самом деле не знаем, как потекла бы история, не будь Брестского мира. Но он был. Это был первый дипломатический опыт нарождающегося государства. Вряд ли его можно назвать удачным. А с другой стороны, опыта неудачного не бывает – главное, какие из него извлекаются уроки!